Горячий снег Сталинграда
Сталинградская битва завершилась для Алексея Очкина октябрьской ночью 1942 года, когда его, тяжел раненного (пуля снайпера, войдя под правый глаз, прострелила голову) привязали к «кресту» - бревну с перекладиной - и оттолкнули от берега. Может быть, вынесет на другой берег Волги, минуя огненные острова пылавшей нефти, которая стекала из разбомбленных гигантских заводских топливных баков... Временами приходивший в сознание лейтенант слышал какой- то внятный голос, обещавший ему: «Держись! Не сгоришь!»
Та восьмидневная оборона на краю волжской кручи, которую возглавлял лейтенант 112-й стрелковой дивизии и во всей нашей богатой истории - один из выдающихся по доблести и трагизму примеров русского сопротивления.
В книге Маршала Советского Союза, а тогда командующего 63-й армией В.И.Чуйкова “От Сталинграда до Берлина” приведена схема, на которой ясно видно расположение противоборствующих сторон к 18 октября у Тракторного завода. К этой схеме потом ревниво относились некоторые наши генералы... Штурмовые батальоны двух пехотных и танковой немецких дивизий сумели прорваться к самому берегу Волги у Тракторного завода. Здесь, в самом узком месте реки, немцы и хотели переправиться. По сторонам немецкого клина помечены оттесненные, разбитые советские дивизии и бригады, а на самом острие удара осталась лишь горстка людей -“группа Очкина” ...
С 14 октября, когда Гитлер объявил о решающем штурме Сталинграда, Алексей Очки и был на острие удара немцев со своими истребителями танков, вооруженными пушками - “сорокопятками”, бронебойными ружьями и бутылками: с зажигательной смесью.
Создав, как им это удавалось, на участках прорыва’ подавляющее превосходство в’ авиации и танках, немцы наносили удар, которому, казалось, нечего было противопоставить. На кадрах трофейной кинохроники - сильные волевые лица отборных солдат знаменитой победами в Европе, лучший в вермахте 6-й армии, о которой Гитлер сказал ее командующему: “С вашей армией вы можете штурмовать небо”. Генерал Ф.Паулюс, один из главных создателей плана “Барбаросса”, был признан тактиком выдающихся способностей. 14 октября после многочасовой бомбежки на узком участке фронта прорвались сотни немецких танков. Слева от 112-й стрелковой дивизии сражалась гвардейская дивизия Жолудева и почти вся - 13-тысяч человек - погибла. Напористые атаки немцев имели успех. Левый фланг 112-й был смят, десятки танков утюжили боевые порядки. Наводчика центрального орудия убило, и сам Очкин вел огонь по танкам, замполит дивизиона Борис Филимонов - из бронебойного ружья. У одного из орудий в живых остался только подносчик снарядов 14-ти летний воспитанник части Ваня Федоров. Пушку разбило снарядом, подростка тяжело ранило в обе руки. Он прижал искалеченными руками гранату к груди, вырвал зубами чеку и бросился под гусеницы танка...
14 танков сожгли и подбили истребители лейтенанта Очкина. Но немцы прорвались слева к Тракторному заводу, и Алексею дали приказ оборонять сборочный и кузнечный цеха, чтобы преградить путь к Нижнему поселку и к Волге. Вечером с единственным сохранившимся орудием бойцы-истребители с присоединившимися к ним уцелевшими солдатами из 524-го стрелкового полка дивизии прорвались на завод. Здесь Очкин и создал свою боевую группу, вошедшую в историю Сталинградской битвы, как «57 бессмертных». В цехах горели огромные ямы с антифризом, мазут, стены и перекрытия, промасленные станки. Пока не разбило разбило рацию, они смогли дать последнюю радиограмму: «Нас окружили пятьдесят танков. Гибнем, но не сдаемся. Прощай, Родина!» Приняв это сообщение, Чуйков пытался связаться с группой Очкина, но она не отзывалась. Начальник штаба 62-й армии, впоследствии Маршал Советского Союза Н.И.Крылов писал в книге «Сталинградская эпопея» (1968): «До 18 октября бои на Тракторном не утихали ни днем, ни ночью, где горстка бойцов во главе с лейтенантом А.Я.Очкиным вела бой с превосходящими силами фашистов». Наши известные военачальники не могли написать в своих мемуарах тех лет обо всем. Смелый и решительный командир дивизии Иван Ермолкин находился в соседней бригаде, пытаясь предотвратить прорыв на стыке со своим правым флангом. Вернуться обратно он не смог, путь уже был отрезан. Когда треск «шмайссеров» послышался у самого командного пункта, штабники дрогнули и во главе с комиссаром 112-й дивизии М.Липкиндом, начштаба С.Пекарским, комиссаром штаба И.Пономаревым покинули без приказа Чуйкова командный пункт... Остался лишь начальник артиллерии Николай Иванович Годлевский, убитый вскоре прямым попаданием болванки из танковой пушки в грудь.
Не имея уже ни начальства, ни связи, Очкин со своими солдатами дрался в цехах Тракторного. Отходили, оставляя засады и обстреливая немцев в спину. Патроны заканчивались, последнее орудие разбило миной. Весь день немцы обстреливали из пушек и минометов, занялось сплошное пламя, люди задыхались, гимнастерки начинали
тлеть. Лейтенант дал уже команду прорываться в другой цех, но тут сержант Козачек подбежал к нему: «Товарищ лейтенант!.. Под обрывом у Волги есть патроны, гранаты... Целый склад! Мы оттуда всю ночь таскали ящики в полк перед наступлением немцев...» «Прорываемся к обрыву... - скомандовал лейтенант. - У кого остались гранаты, вперед за мной...»
Здесь лейтенантом, которого подчиненные прозвали «комдивом», была выбрана хотя и необычная, но наилучшая в тех условиях позиция обороны на самой кромке обрыва. Не было ни приказов сверху, ни тяжелой техники. Помогала этой горстке солдат уже сама русская земля... Самолетам и артиллерии противника трудно было поразить оборону - бомбы и снаряды или летели в воду, или не долетали до края обрыва; танки не могли подойти вплотную к окопам и проутюжить их. Внизу на узкой песчаной полосе установили минометы (часть опор была прямо в воде на камнях). Каждый боец укрылся в отдельной ячейке, расстояние между которыми составило около 20 метров, а общий фронт обороны растянулся на целый километр; чуть ниже кромки обрыва устроили терраску, соединившую ячейки между собой. Передний край обороны заминировали. Опускались с кручи и поднимались от реки обратно по канатам, свитым из обмундирования убитых и обмоток, по ним же спускали раненых, поднимали боеприпасы, воду и пишу - глушеную разрывами рыбу...
«57 человек из 112-й стрелковой дивизии Сологуба под руководством лейтенанта комсомольца Алексея Очкина девять дней обороняли сборочный цех, затем кручу в районе Нижнего поселка Тракторного завода. Вражеские танки, пехота, специальные штурмовые батальоны атаковали их по 5-6 раз в день, но безрезультатно. Даже когда в группе лейтенанта Очкина осталось 6 человек, и сам он был тяжело ранен, гитлеровские генералы считали, что кручу обороняет чуть ли не целая дивизия», — писал Маршал В.И.Чуйков в статье «Герои Волжской твердыни» («Правда», 30 января 1963 г.).
Немецкий генерал Дёрр в книге мемуаров «Поход на Восток» рассказывает, что они «не могли овладеть отвесным берегом Волги в районе Тракторного и сломить сопротивление трех дивизий русских. Если днем удавалось подойти к обрыву, то ночью мы вынуждены были снова отходить, так как засевшие в оврагах русские подразделения отрезали нас от тыла».
«Подразделениями» были трое солдат во главе со своим «комдивом». Набив полные рюкзаки тяжелых противотанковых гранат, они пробирались в расположение немцев, которые после первых же взрывов открывали пальбу, принимая мечущихся в панике своих за окружающих русских.
Лишь иногда удавалось защитникам кручи ненадолго заснуть, прислонившись лбом к брустверу ячейки... В последний день обороны, когда в строю оставалось лишь шестеро, Алексей и был ранен пулей снайпера, подбив перед этим из бронебойного ружья танк, траливший мины перед позицией.
В дни, когда Сталинградская битва завершилась, к лейтенанту Очкину в госпитале вернулось зрение (редчайший в медицине случай). Его разыскал Борис Филимонов, рассказал, что остатки 112-й, несколько сот человек из 14-ти тысяч, отправляют на переформирование. Не долечившись, лейтенант облачился в принесенное замполитом обмундирование и уехал в дивизию, не желая расстаться с ней...
